домой

назад

Следующий

Двое

Ротор вздрогнул: так веяло от Ваала древней звериной силой. Той, что была могущественнее их механического совершенства. Исчез стальной корпус, истаяли сверхмощные пушки – из его глаз свирепо рычал инстинкт. И весь он – напряжённый сгусток биоплазмы, неукротимое органическое существо, влекомое вперёд единственной заповедью животной жизни: «Убивай, чтобы не быть убитым...» Зверь!..

 Автобот тряхнул головой: «пустяки! просто странная игра дрожащих алых отблесков, и только...»

– Ну?..

Молчание. Пляшущие языки пламени скользили по прямым плечам и застывшему лицу. Где-то на самой окраине разума медленно скатывался ледяной ком неприязни.

– Ну?!

Ваал, не отрываясь от экрана, кивнул и отдал приказ:

– Наступаем.

И опять из рассудочности металла блеснул завораживающий оскал хищника. 

Щелчки выстрелов сливаются с железным топотом, лучи летят в удивленно наставленные на роботов круглые глаза жуликонов. Добейте этих. А мы – вперёд.
 

Бездна, где появляется и исчезает действие, скрученные в тугой жгут положительные и отрицательные энергии, схлестнувшиеся стихии – бездна... Долго... великая тьма! Как долго они ждали этого Ада, когда бессильная ненависть вдруг обретает реальную величину и способность разрушать. Сколько тысячелетий жило среди них молчаливое ожидание грядущего хаоса, после которого наступит свет! И время пришло. Оно никогда не опаздывает – великий хирург, чьё промедление – смерть; самый неумолимый палач, чьё промедление – минуты жизни. Тишина. Лишь резкие шаги срываются в пропасть, так же быстро и неотвратимо, как лезвие гильотины скользит вниз.  

Мелькали картины боя, высвечивались числа убитых и раненых. На плане сражения вспыхивали точки-взрывы. «Один расчёт! – горько усмехнулся Ваал. – Цифры... И пустота, стремящаяся к бесконечности.» Dec насмешливо и неодобрительно посмотрел на Ротора, оживлённо диктовавшего команды. Тот вызывающе в упор встретил несогласный взгляд. Короткое замыкание – и фотоэлементы расцепились: перемирие... Опять сообщения о действиях, результат которых просчитан, вычислен и известен давно; приказы, выученные наизусть; напряжение... Ваал не доверял логике, хотя пока всё и шло по плану: одновременно были перекрыты восемнадцать энергоканалов, уничтожены стражи и жуликоны и выведены из строя все защитные системы ZARa. Квинтессоны из центра управления бестолково метались по  обесточенным залам, пока парой выстрелов им не разнесли головы. Но ещё долго их длинные тонкие щупальца извивались и скручивались в конвульсиях.

Один из них – когда-то его звали Хальком, а теперь он был грудой обгоревшей стали – лихорадочно шарил вокруг себя щупальцами и пытался ползти, цепляясь за металлические скобы в стенах. Напрягаясь, медленно, оставляя за собой жирные полосы смазки и крошево схем, он упорно продвигался вперёд. Содрогаясь при каждом движении: ещё пять сантиметров, ещё... Ведь каждая вспышка боли – маленькая победа квинтессонов. Нельзя сдаваться, не имею права умереть до тех пор, пока... Я должен добраться! 

Молнии, вгрызающиеся в чей-то мозг, электронная буря, вереницы взрывов – маленький мирок в момент зарождения... Агония планеты, краснота звёзд... А может смерти? Неважно.  

Возвращаясь обратно, те двое, кто так безжалостно расстрелял своих безоружных хозяев, наткнулись на след, ведущий... Сквозь их разум словно пропустили электрический разряд: нет! Не может быть! Нет! Бешеная гонка по свежему следу... о, они уже знали, куда приведёт их эта маслянистая линия! Но только бы успеть, только бы успеть!..
- Сарос! Сарос, вы слышите? Это восстание. Рабы взбунтовались. Срочно нужна помощь...Сектор ZAR-15. Повторяю: срочно вышлите отряд истребителей в сектор ZAR-15. Рабы восстали...

Первое, что бросилось Кванту в глаза – неестественного, мертвенно-белого цвета щупальца, оплетающие всю панель управления. Квинтессон так и умер, не убирая их со спасительного рычага.

– Поздно...

– Стреляй!!

Синхронно вспыхнули два выстрела, и главный экран разворотило, заискрились контакты, но четкий механический голос всё ещё продолжал посылать сигнал в пространство: «Рабы восстали, восстали, восстали...».

Они переглянулись: сейчас рванет!
Двое бежали по коридору центра управления. Туда. Вперёд. К выходу.  Восстали, восстали, восстали, – бубнил им в спину динамик... Загрохотал взрыв. Вспыхнул воздух: белым, жёлтым, красным. Тяжёлая стальная балка, пошатнувшись, начала заваливаться в сторону.

Квант!

Квант не успел опомниться, как сильным толчком его сбило с ног, и он летел или падал куда-то. От удара о землю, казалось, зазвенел весь мир. Внезапное раздражение готово было уже вылиться в слова. Да что в конце концов этот робот себе позволяет! Подумаешь, боевой! И злое, горькое: они никогда не понимали простых мирных рабов, мы не должны были идти с десептиконами одной дорогой, слишком многие из них соглашались быть надсмотрщиками, и следы от хлыста...

Барс молча взглянул туда, где мгновением раньше находился Квант. Тот представил себя распластанным на земле с пробитой головой, холодным, мёртвым... И внутри стало как-то мерзко.

– Прости.

– За что? – Барс уже стоял на ногах и морщился, рассматривая помятое плечо.

– За мысли...

– А, – только и ответил Барс, зашипела рация. – Ваал, ты слышишь меня? Всё пропало. Пробирайтесь на космодром. Через 385 секунд здесь будут корабли смерти. 

– Аннигиляция, – Ротор не мог опомниться. – Убийство...

– Война, – отрезал Ваал. Его всё больше и больше раздражал впечатлительный нытик.

Оба замолчали. Они пробирались по дымящимся улицам Кибертрона к центру сектора, к космическим кораблям, к спасению. Пахло гарью и палёной резиной, кое-где ещё рдели очаги пожарищ, всё вокруг казалось красным. Автобот равнодушно обходил лужицы расплавленного металла и обломки зданий, стараясь держаться подальше от спутника.

Тысячи, тысячи лет они сражались и умирали под прицелом холодных глаз. Для потехи. Квинтессоны одобрительно смеялись, когда один из них прошивал выстрелом другого. Того, другого, с которым несколько дней назад охраняли космические корабли и шли в атаку на чужих, хозяйских врагов... Арена разъединяла их, ставя по разные стороны барьера, беда была в том, что теперь они так просто расцепить общую память и убить друг друга не могли.

Десептикон. Мудрый, опытный, сильный десептикон, товарищ по отряду. Они правы,– говорил он молодому горячему роботу, –те, против кого мы дерёмся, они всегда правы, потому что  хотят уничтожить расу пятиликих, и не должно быть иначе. Только победить им не дано. Потому что квинтессоны не исчезают. Их зло продолжает жить и будет существовать вечно.

Два десептикона стояли друг против друга, и сверкающий круг замыкал их судьбу в одно целое и больное. Кому-то умереть. Опытный знал наверняка. Молодой сомневался, рука его дрожала, и сперва он пытался играть в убийство, мучительно стараясь не попасть. Но когда жесткий кулак в четвёртый раз повалил его на землю, робот понял, что на самом деле возненавидеть можно всё... Противник бил сильно, ожесточённо, словно что-то пытаясь задавить в себе; в короткую передышку старший товарищ улыбнулся прощальной улыбкой, а в третьем поединке внезапно бросился под выстрел.

Победитель, недоумевающий, выронивший бластер, возвышался не арене одиноко, как уцелевший житель посреди пепелища. Никто не заметил этого лёгкого обмана: ставившие на молодого забирали свои выигрыши, обманувшиеся расплачивались. Цену жизни определить так просто.

Тысячи, тысячи лет мы сражались и умирали под прицелом холодных глаз...

Он не собирался ничего объяснять этому автоботу, который, конечно же, считает, что во всём – оглянулся на горы обгоревших корпусов – во всём виноваты его роботы!

Каждый третий... Вон того Ротор знал: замечательным учёным... он был.

–Быстрее, не отставай!–десептикон стремительно шёл вперёд, перешагивая через распластанные корпуса, поглощённый одной своей хрипящей рацией.–Нет... Это не тебе. Как идёт посадка? Пусть на корабле будет хоть один, кто знает управление. Десептикон, конечно. Нет. Ни в коем случае. Нет, я повторяю: раненых не брать! Слышишь? Не брать! Так перестреляй их!! *8, нашего Ну, действуй.