домой

назад

Следующий

Ничто
Кают-компания. Нарушающий молчание шум. Заполняющие пространство товарищи. Кто-то случайно обронил бокал, и бокал с кривым желтым ламповым треугольником и фигурками, растворяясь, падает в пустоту, падает и растворяется. В воздухе повисла стойка, а возле неё двое роботов: высокий красивый и Нэй. Вплывает зеленая невысокая соседка и вертится вокруг по орбите, и все вертится, и быстро что-то говорит без остановок. А за спиной тоже кто-то падает, говорит о смысле жизни, и о войне, и о зарплате, и продолжает отлетать, не в силах задержаться, отлетает. Нэй отошел к окну, и некоторое время размазанное пятно лица с улыбкой держится, а потом вскруживается, как оторвавшийся лист, сгибается, тонкое, пополам, и дальше, дальше... Серое окно цепляется своей светлой мутью и дневностью, поднимает гадкий усталый осадок с души... А после все равно исчезает. Стакан на столе, граненый стакан на столе, своя же рука на столе, и в руке – прозрачные осколки, и хруст тоже был каким-то далёким. А в стакане было пусто. И какие-то взгляды – зверье! вечное “недо...”, ничьи марионетки! – которые и не взгляды вовсе, тонут в муторном облачке бесконечности...
Комната, привычная комната, ничуть не нарушающая незаполненности пространства, напротив, довлеющая надо всем. Властвующая над Лерой и над предметами, застывшими в Лере.
Стальная дверь комнаты распахивается. Она запрограммирована распахиваться, когда кто-то извне стоит и ждет, стучится, просит.
– Здравствуй.
– Здравствуй, Лера. А я вот забрать... Оставил у тебя, понимаешь...
Лера встает и подходит к полке, что-то ищет там, затем возвращается к столу и достает из ящика синюю коробку:
– Возьми. Ты оставил в прошлый раз...
– Спасибо. Хотел вчера зайти... Не получилось.
– Ага.
– Мы сегодня ночью уходим.
Молчание.
– Вот вечер пройдет и уходим. Я думаю, обойдется лучше... Ведь тогда было совсем по другому.
– Да... Теперь и пушки, и корабли...
– Командир сам сказал, что будет иначе... Видишь как,– Нэй улыбнулся,– с гарантией.
– Да...
– Ну счастливо, я пошел. Мне еще к полковнику надо...
– Счастливо...– Лера вдруг бессильно упала всем телом на стол.– Нэй!..– она вцепилась руками в холодное железо, сдирая ногтями крошки металлика.– Нэй! Нэй! Нэй!!..
Нэй отошел от двери и сел рядом на стул.|
– Не надо...– сказал он тихо.– Я рядом. Это поможет?..
– Нэй я не могу так больше,– шептала Лера в его ладонь.– Я не могу, я устала, я сама не знаю от чего... Мне все время снится один и тот же сон. Будто тревога, красные лампы, и я бегу от кого-то, а вокруг двери, двери, двери, и одной страшно, а в комнатах роботы... и я зову, а они не идут... и пытаешься зайти, бежишь, а двери захлопываются прямо перед лицом... И сирены, и опять бежишь, и опять захлопываются, а впереди реактор, и затягивает туда... а потом он... потом взрыв... Я не могу так бо-ольше, я не чувствую никого...
– Но меня-то ты чувствуешь. Мы здесь с тобой сидим и понимаем друг друга... И не страшно, правда... Ведь правда же?..
Лера отчаянно закивала
– Нэй...
– И ты не будешь больше бежать по коридорам, ты никогда больше не будешь одна, обещаю тебе... Ты не думай про двери, они – так, они – пусть. А я протяну тебе руку, и не смогут этому помешать, я протянул руку...
– Посидим ещё, хорошо?.. Пока не надо мне никуда собираться... Ладно?.. не тревожься. Вот потом вернусь я и улетим. Куда-нибудь отсюда, ладно?.. куда захочешь. На Синюю, а?..
– Нэй, не уходи, я не хочу, чтобы ты уходил. Еще так много всего... Ведь можно же не уходить, можно?..
– Ну, а ребята как?.. Это быстро, не страшно... И улетим, а?..
– Нэй... ты возвращайся скорей. Возвращайся...
– Ну скоро они там?
– Да уж, техники отвалили достаточно...
– На каждого десептикона по танку... ха-ха...
– Давно, наверное, все захватили и сидят бухают в трофейной забегаловке...
– Могли бы и предупредить!
– А все-таки, кто его знает, что там.
– Да ладно, что с ними может случиться?..
– Вооружение хорошее. И dec’ов-то в том районе не много... Ну, связь, может, подвела...
– А долго они... Генерал хоть отряд бы выслал – уж не упустили бы мы базу в случае нападения.
Лера смотрит на царапины и загадывает: “Двести.” Один... два... три... двести. Четыреста. Ничего не происходит. Компьютер молчит. Радиостанция молчит. Внутри все тоже молчит.
Фразы проваливаются, лица проваливаются, царапины, вырванные из стола, отдельно и сами по себе исчезают в пропасти...
А потом медленно вырастают из земли стены, ускоряясь, плывет перед глазами пустой коридор и затем, когда скорость движения достигает определённого предела взрываются сигналы тревоги и мигают красные лампы... а позади течет что-то ужасное, грозящее смертью, и она летит, а перед ней захлопываются двери, за которыми – роботы... И дверь справа по коридору, где Нэй, она бежит – как медлительны движения, как сильно сопротивление воздуха – а Нэй протягивает руки... и застывшие двери, дрожа, начинают ползти друг к другу... Она хватает протянутую руку, и двери срываются, превращаясь в отточенные лезвия, и режут... Некоторое время Лера смотрела на гладко срезанную руку, затем закричала...

Они встрепенулись, еще не видя бойцов и ничего пока не зная о них, и пододвинулись к дверям, кто – с надеждой, кто – ожидая плохого.
Едва Нэй шагнул, к нему бросился наготове стоящий механик. Нэй не остановился.
– Но у вас же рука... постойте!..
– Там...– Нэй кивнул на дверь.– Им нужнее.
– Что случилось? Почему?.. Ну почему же мы не догадались...– вопросы, и бессильные стоны вдруг прозревшего осознания шуршали по сторонам.
Нэй шагал, сбиваясь на бег, по этажу.
Он слышал крик и отозвавшийся на него выстрел – в своем сознании выстрел!.. Ворвался в комнату и, стоя на коленях в углу, тряс изуродованное тело... беззвучно простонал что-то, поднялся, вцепился левой рукой в стену и долго стоял так. Правая рука, обгорелая, по локоть оторванная взрывом, висела плетью...